Возникло подозрение, кем именно боялся быть услышан полицейский, и это предположение заморозило куда сильнее холода морга.
– Прошу! – протянул он их нам будто важным гостям.
– Вы поможете нам, доктор? – спросил Альберт Брандт. – Поверьте, моя благодарность не будет знать границ.
Имя это показалось смутно знакомым, но голову словно набили ватой; вспомнить, где и при каких обстоятельствах слышал его раньше, не удалось. Да и не пытался особо. Просто сидел на боковой лавочке, стиснутый с двух сторон дюжими констеблями, и бездумно смотрел в зарешеченное окошко в противоположном борту броневика.
– Все в порядке! – отозвался я, выдернул из поясной кобуры преследователя короткоствольный револьвер, потом откинул в сторону наволочку и полез в карман за коробком спичек.
Но не закружатся, конечно же нет. Напротив – сейчас Долин произвел впечатление человека жилистого и подтянутого, а вовсе не изнеженного сибарита, в образе которого он обычно представал на приемах.