Сделав очередную зарубку на память, я принялся пить кофе и читать газету. Точнее – пытался ее читать, поскольку разгулявшийся ветер беспрестанно трепал и сминал бумагу. С дамы за соседним стволом его резкий порыв и вовсе сдернул шляпку; благо кавалер вовремя перехватил головной убор и не дал ему укатиться на проезжую часть.
Я собирался навестить Рамона Миро и выяснить, что ему известно о пожаре в «Готлиб Бакхарт». Никакой гарантии, что он вообще станет со мной разговаривать, не было, поэтому я на ходу нервно сжимал и разжимал правый кулак. Встречавшиеся по пути рабочие предпочитали переходить на другую сторону дороги, даже когда шли компаниями по три-четыре человека.
Я сдернул закрывавший низ лица платок и запалил спичку.
– И все же, инспектор, куда и зачем мы едем?
Эннио напрягся и отступил от окна, его лицо перекосила нехорошая ухмылка. А вот Большой Джузеппе лишь кивнул, принимая мои слова к сведению. Он закурил, кинул прогоревшую спичку на пол и перешел к делу.
И чем дольше я всматривался в узоры, пытаясь разобрать отдельные элементы, тем отчетливей понимал, что уже видел нечто подобное раньше. Но не символы сами по себе, а манеру исполнения. Если угодно, отрисовки.