Громила бросил сверлить взглядом Антонио и кивнул.
– Что – он, Морис? Что он велел тебе сделать?
– Бельгийские вафли со взбитыми сливками.
Не важно, кто подкараулил Жиля и загнал ему под лопатку заточку – китайцы или сицилийцы, никак иначе, кроме как объявление войны, это расценить было нельзя. И одними извинениями и возвратом денег теперь ситуацию уже не исправить.
Марио, пузатый и необъятный, выставил на столик блюдо с закрытым пирогом и чашку кофе, взглянул на газеты и покачал головой.
Ростовщик остановился и обернулся. Я улыбнулся.