– Не понял? – проворчал я, достал бумажник и выгреб монеты из отделения для мелочи.
Я вернулся к столу, молча забрал початую бутылку французского коньяка и отправился на третий этаж. Там прошел в дальний конец темного коридора и распахнул крайнюю дверь. Операция к этому времени уже завершилась; Лука в беспамятстве лежал на кушетке, простыня на его груди поднималась и опадала в такт медленному дыханию.
Лязгнул засов; Ольга поцеловала меня в щеку и потянула на себя ручку входной двери. Когда она переступила через порог, я приподнял кепку над головой и поприветствовал хозяйку пансиона.
Вот только сыщик не просил, а требовал. Я вздохнул и покачал головой.
Барон признал содеянное с поразительной легкостью. Он нисколько не опасался возмездия, а ведь самое меньшее, что полагалось малефикам, – это пожизненное заточение в холодной каменной келье где-нибудь на Соловках. Не иначе порчу по его указанию навел кто-то другой, а сам фон Страге в случае проверки окажется чист, как свежевыпавший снег.
– Удивительное дело, – покачал он головой. – Просто удивительное! Знаете, а ведь всему виной – непостоянство женской натуры. Ваша кузина сначала заключила сделку, потом отказалась от своих слов, а сейчас, когда ее настигли плоды столь необдуманного поведения, готова капитулировать, лишь бы сохранить жизнь!