– А почему у тебя кончились болты? – прищурился гном.
– Еще два-три дня и подземный жар вкупе с ледяной горной водой с вершины Храдальроума вышибет из тебя мерзкую заразу – пророкотал Тормунд Дукв – А теперь иди к наковальням. И покажи на что способен с молотом в руке.
– Не больше трех-пяти выстрелов жезла на подобную схватку – припечатал лидер группы – А то окажемся в самом сердце гиблого места без боеприпасов, струн, зелий и прочего. Нам нужен такой позор?
Когда в пять утра Кроу выполз из объятий сонной Лори, поспав всего девяносто минуток, на сторожевой пост со скрипом закатились первые повозки новых беженцев, влекомые хромающими клячами и подталкиваемые так грязно выражающимися мужиками, что аж солнце покраснело от смущение и поспешило забраться повыше, скрывшись за облаками. За спиной пьющего молоко гнома послышался обреченный стон выползшей следом за ним амазонки. Воздух разорвал первый детский плач. Затем заголосила женщина, поминая окаянных орков и в целом не забывая пройтись по всем мужикам, громко перечисляя недостатки мужского сословья. Чмокнув подружку в нервно дергающую щеку, Кроу улетел на такой спокойный, такой тихий, такой волшебно пустынный заснеженный холм. Улегся там в снежок и минут десять лежал на снежной кровати и наслаждался покоем. Стражники с подозрением косились на улегшегося на обочине гнома – не принял ли отрок прохожий тридцать капель вырвухи?
– До заката я здесь! А если надо – и ночью здесь буду! – заверил наставника Миф, вытаскивая из ножен нож с узким лезвием.