Два дня для меня прошли как в каком-то тумане. В тумане повседневности и рутины, изрядно приправленном горечью. Алоя совсем отдалилась, предпочитая не замечать меня. Джиро по-прежнему дулся, не в силах простить мне то, что я принял его совет за шутку. Заставлять себя бегать по утрам становилось все сложнее и сложнее. Я опять начал скатываться в привычное для себя после травмы самоуничижение. Мне казалось, что весь мир играет против меня, пиная человека по имени Утис, как резиновый мяч, от одной лужи до другой. Все мои барахтанья, попытки что-то исправить и наладить свою жизнь виделись полностью никчемными и никуда не ведущими. Это настроение многократно усугубилось после того, как, проведя три рейтинговые игры, я вылетел из Алмаза, что придало моему унынию почти непереносимый вес.