— Да кто же говорит, что плохой? — с подозрением глядя на нас с Теодором, ответила летяга.
— А где все? — спросила я, откусив от печеньки. — И чем это пахнет?
— Мое одеяльце! — пискнул енот, вцепившись лапками в свое драгоценное имущество.
— Аринушка, ну ты ж сама знаешь. Полечишь?
Мортем вконец ошалел от всего происходящего, но мои последние слова заставили его присмотреться ко мне внимательнее и даже с толикой сочувствия.
А мне захотелось поколотить ее. Ну сколько можно издеваться над честной ведьмой?