Отъезд назначили через седмицу. Кариярцы, дай им волю, уехали бы скорее и налегке, но тут опять княгиня воспротивилась.
– Это княженку-то – Каре? Жечь, что ли? – поразился Горыныч и поежился, потому что его холодный пот прошиб.
Ириней не выздоравливал, хоть и умело скрывал это, терпел, держался. А тут так и сознание потерял, упал головой на шею коня, хорошо что рядом ехавшие заметили сразу, подхватили, отнесли подале от копыт и колес. И обоз, конечно, остановился. Хрять сразу принялся за дело, он же и за Велькой послал.
Но об этом она больше говорить не станет, пусть думает, что хочет.
– Как же так? Княженку, выходит, выше княжны посадили – разве так делается? Да кто из них этот Ивень-то был? – повернулась она к мужу. – Знал ты, как первенца Веренеева зовут? Разве был среди княжичей Ивень?
– Судьба у него такая, по всему видно, княжич мой, – назидательно сказал кто-то рядом, – все от судьбы!