— Ты тоже грыз ручку? — оживилась я, забывая про секундный дискомфорт. — А теперь, глядя на то, как я с наслаждением ее грызу, ты просто завидуешь?
Да, интервью без слез не вспомнишь. А если еще воспроизвести в памяти все детали, то к слезам прибавятся ночные кошмары. Думаю, будет лучше, если это будет просто статья. Я несколько раз перечитала, поправила некоторые моменты, а потом положила листок перед собой на столе, вглядываясь в собственный почерк, словно между строчек я мечтаю увидеть свое будущее. Итак, отдавать это на публикацию или порвать? Как мне поступить? Взгляд снова зацепился за пыльный альбом, сдвинутый трясущейся от негодования рукой на край стола. Я пролистала страницы, посмотрела в нарисованные глаза и решила, что статье быть. И точка. А дальше — посмотрим. Я спустилась вниз, свернула бумажку, написала адрес редакции и засунула в почтовый ящик. Письмо исчезло. Дело сделано. Теперь пусть редактор решает, издавать или нет.
Через полчаса мы пришли к какому-то высокому красивому зданию. Рядом с ним горели волшебные фонари, освещая огромные окна. Мое отражение впечатляло. Девушка-клумба! Ну хоть не колумбарий, честное слово!
Я хватала воздух ртом, пытаясь успокоиться, чувствуя, как меня прижимают к себе и гладят по голове.
Следом, но уже более грациозно и изящно спустился Томас, левитируя в воздухе. Я пыталась взять себя в руки и не думать о боли, но попробуй о ней не думать, когда кроме нее ничего не чувствуешь.
— Спасибо, мне часто дарили фигусы! Ух ты! А это что такое? — я изобразила восхищение при виде огромного коричневого цветка. Он был покрыт огромными, не внушающими доверия, колючками.