Я спустилась, поинтересовалась, кому не спится и не работается в ночь глухую, прислушиваясь к ответу. Ответа не последовало. В дверь снова постучали. Стучали уверенно и очень настойчиво.
«Перехотелось!» — вздохнула я, отряхивая платье от пыли и доставая заначку в виде почерствевшего печенья. Вприкуску с чаем было вполне съедобно. Стоило допить чай, как меня сразу потянуло в сон. Поспав пару часов, я проснулась с хорошим настроением, которое тут же испортилось, когда я поняла, где я и почему.
— Давайте сюда! Не умеете считать, учитесь! — возмутилась я, доставая ручку и выхватывая листок. Я перевернула писанину Альберта и начала выводить свое решение.
Взгляд, брошенный на меня, не поддавался расшифровке, но судя по выражению лица, Альберт только что нежданно-негаданно обрел смысл жизни. Он взял мои руки в свою и поцеловал, заставив меня смутиться. Да, у меня теперь есть оружие личного поражения, которым я буду бессовестно пользоваться, для смягчения приговоров и давления на правосудие.
Ну да, я ведь — журналист, а не репортер. Для репортера главное — скорость, а для журналиста — качество. Не в первый раз «пишу» интервью. Если вы думаете, что те интервью, которыми пестрят газеты и журналы — настоящие, то я, наверное, вас сильно огорчу. Не каждый человек может давать интервью. Далеко не каждый. И не каждый журналист может расположить к себе жертву так, чтобы получился диалог. Я не говорю про публичных людей, привыкших давать интервью за интервью. Они — профессионалы. Они — актеры. Написанное «мы встретились с имярек в его кабинете» чаще всего на самом деле выглядит так «я целый вечер сидел и обрабатывал корявые ответы, присланные его секретарем на электронку». Или это выглядит, как лихорадочная стенография «бреда сивой кобылы» для дальнейшей художественной обработки до удобоваримого состояния.
— Виктор Ленготт, — произнес какой-то старик, теребя в руках пуговицу и с ужасом глядя на перо. — Первая сектораль, дом шесть… Простите, я просто случайно здесь оказался… Я никого не уби…