– Что вы делаете, Николай Михайлович, это буржуазные предрассудки. – Она вырвала руку, сверкнула глазенками и тихо добавила: – Не поступайте так, хотя мне очень приятно, честное-пречестное слово.
Где здесь найти 114-мм снаряды к английским гаубицам «Виккерса»? Отыщите 40-мм снаряды к великолепным шведским зениткам «Бофорс»? Патроны 6,5-мм к японским винтовкам «Арисака», что поступали в 1915 году на Северный фронт, а после его развала стали наследством новоявленной Эстонской Республики? Может быть, на любом колхозном рынке вы купите «Бритиш 7,71» или «Лебель» 8-мм?
Гловацкий нахмурился, а потом припомнил удар в грудь, сильный, он тогда пошатнулся, но тут же побежал дальше по траншее, а за ее изломом попал сразу в страшное месилово – откуда там столько народа собралось, у того ДОТа, и не поймешь. Но саперы немецкие точно, не пехота, возможно, штурмовая группа, наших раненых добивали, вот у него и крыша съехала разом, и понеслось…
– Они в траншее наших раненых бойцов кололи штыками, как свиней. Саперы наш ДОТ хотели огнеметом спалить. Я озверел – одного пристрелил, еще пятерых лопаткой зарубил. Сам не ожидал, что одному из них верхушку черепа одним ударом отсеку. Откуда только силы взялись, не пойму.
Нет, действительно значимых потерь советские войска еще не понесли – не для того отдавались приказы, чтобы их не выполняли. Люди ложились на землю при виде в небе вражеских самолетов – главное тут не поддаться панике, не метаться из стороны в сторону, суматошное брожение хорошо видно с воздуха. А в результате авиаудара такие паникеры гибнут первыми, и что страшно – губят других. Это осознали все после первых же налетов, и комсостав стрелял не внявших приказу. Всю артиллерию рассредоточивали, гаубицы ставили в ранее отрытых капонирах, прикрывали маскировочными сетками. Орудиям были страшны прямые попадания, хотя таковых сегодня еще не было. Так же поступали с автомашинами и бронетехникой. Личный состав прятался в траншеях и блиндажах – их уже отрыли достаточно много, хватало укрытий для боеприпасов и имущества.