Зато слышно разговор, – общаются двое. Голоса раздражённые, возбуждённые, испуганные, злые: в них всё одновременно смешалось. Эмоции, прямо-таки, кипят и бьют со струями пара.
– Одежда обычная, такой везде полно, он не стал искать нормальную, в первой попавшейся свалил с респа. К нам подбирался с топором, хорошего оружия тоже нет. Похоже, очень торопился. Знал, что всё добро здесь найдет, хотел тебя опередить. Повезло, что так долго добирался, наверное, воскрес далеко отсюда, или что-то помешало. А это что еще такое... – Киска присела, закатала рукав, обнажив нижнюю часть предплечья трупа. На нем темнел несложный корявый рисунок, в котором угадывалось стилизованное изображение паука. – Ну да нихрена же себе! – воскликнула девушка.
Сейчас винтовка стояла на столе, увенчанная "кирпичом" дульного тормоза оконечность ее длиннющего ствола забралась прилично за край бортика крыши. Читер, восседал на неудобном кресле, с трудом протащенным в узкую дверь и наблюдал, как Киска беспечно слоняется по голому пустырю, располагавшемуся на полпути к тройке злополучных домов. Девушка, наворачивала круги, пиная при этом всякий хлам, иногда зачем-то нагибаясь и при этом непрерывно насвистывая. Звук с такой дистанции Читер различить не мог, но характерная форма сжатых губ не оставляла пищи для других догадок.
– Да. Но хотелось бы знать, что ты предлагаешь?
– Первый раз из винтовки, второй из пулемета.
– Они словами себя выдают, вымученно говорят, неправильно, но с тобой да, всё не так, по разговору не понять, – согласился Читер.