– Ну тогда уж не незлые, а трусоватые. Потому как в этом случае и им пришлось бы драться.
– Не настрелялся? Чего порох пережигать? – вновь проснулась в отце бережливая натура.
– Значит, можешь уже записать в стрельцы.
Ну а что такого. Рассыпься Иван тут бисером, это никак не поможет. Гастон и раньше неровно к нему дышал, теперь же и вовсе готов сожрать. А потому смысла ронять себя никакого. Лучше уж заручиться уважением Николая. Вот чувствовал Иван, что цесаревичу нужно, чтобы стрельцы утерли нос его преображенцам.
– Не годится. Пусть клинок обождет меня. Сам все сделаю. Чтобы накрепко науку усвоить.
Подхватив женщину за талию, единым махом развернул ее, заводя себе за спину. Пистоль за кушак, и нож из ножен. Бог весть, как он собирался противостоять с этой безделкой шпаге. Но страха нет. Оно всегда легко, когда боишься за кого-то. Потому как тот страх другой. Не имеющий ничего общего с медвежьей болезнью.