За четыре месяца город дважды пережил жуткие ливни, вызывавшие настоящие потопы на улицах. Русло пересохшей Грачёвки тогда вновь наполнялось водой, а несчастные сосновчане спасались в уцелевших многоэтажках. Огромные пустоты провалившихся высоток оказались затоплены. Мародёры смело хозяйничали на ближайших к поверхности уровнях, но вот дальше, ближе к воде, спускались не все.
Не желая слушать сорвавшегося-таки на ругань пленника, Захар собрал вещи и ушёл в соседнюю комнату. От прежних хозяев остались кровать без ножек, разбитый телевизор в углу и трюмо с треснувшим зеркалом. Что особенно хорошо, окно оказалось заклеено газетами — с улицы его никто не разглядит. Прикрыв за собой дверь, он не поленился и соорудил простенькую сигнализацию из валявшихся тут же пары пустых консервных банок, треснувшей бутылки и двух обрезков верёвки. Если кто полезет в комнату, то он точно услышит. Швырнув в изголовье кровати сумку, Захар завалился прямо поверх пыльного покрывала и вытянул ноги. Хорошо!
— Ты действительно не понимаешь?! Считаешь все эти уровни ерундой из дурацких компьютерных игрушек?! Мол, Первый завалил монстра и стал Вторым. Ещё более крутым и навороченным, да? Что за детсад?! — горячился старший оборотень. — Пелена даёт новые возможности, но не делает автоматически сильнее. Всё как в беге на лыжах и биатлоне. Вещи близкие, друг от друга одной стрельбой отличаются. И там, и там есть сильные спортсмены. Только не всякий биатлонист хорош в беге, и не всякий бегун умеет стрелять… Но есть и чемпионы-универсалы. Леонид — наш чемпион во всех дисциплинах.
Кирпичные пятиэтажки, теперь словно вырубленные из цельных скал, непонятным образом соединившиеся друг с другом дома, неизвестно откуда возникшие холмы и овраги. Пешеходный светофор, нелепо валяющийся посреди островка праздничной зелени, и пропавшие фонарные столбы…
— Тихо! — раздражённо шикнул второй. — Громыхало здесь, точно говорю. Видно, твою болтовню услыхали и попрятались от греха.