Остановила лифт перед этажом и уткнулась лбом в холодное зеркало.
Флайс шел с умопомрачительной скоростью, под нами летело смазанное полотно города. Точнее, это мы летели над ним, над змейками аэропоездов и над аэромагистралями, над крошечными мостами и темными водами Гельеры. Все ближе и ближе… к чему? Позади остался центр, промелькнули и исчезли аккуратные ряды высотных спальных районов, осталась далеко в стороне промышленная зона. А впереди рассыпала огни главная достопримечательность Мэйстона — место, куда первым делом ведут всех туристов.
— Я что, выгляжу неспособным оплатить чашку кофе?
— Утра? — Сестрица фыркнула. — Хорошо погуляла!
Хм. Разузнать? Вот правду говорят, с кем поведешься, от того и наберешься.
Захлопнув дверь, я доковыляла до зеркала и с наслаждением стянула модные туфли с множеством ремешков. Сразу ощутимо уменьшилась в росте, уселась на стул и облокотилась о туалетный столик. Красота! Оковы пали, теперь хоть танцуй. Вот все люблю в своей работе, но к модельной обуви так до сих пор и не привыкла. Хотя когда-то мне казалось, что я не привыкну к своему новому образу. И к сценическому имени тоже — прилично времени ушло, пока я начала понимать, что Бриаль Бетрой и Леона Ладэ — одно и то же лицо. Ну или не совсем одно: макияж придавал мне по меньшей мере с пяток лишних лет, но мода диктовала свои правила. Да и попробуй выйди на сцену без подведенных глаз или без помады: сольешься с интерьером. Тонкие брови приходилось постоянно выщипывать и красить, а вот глаза у меня самого невзрачного цвета — светло-голубые. Спасибо Клари, которая искусно оттеняла их при помощи подводки и теней. Губы под ярким блеском становились более пухлыми, и временами у меня создавалось ощущение, что эта холодная красота — не моя.