— У Вас строятся огромные лавки, высокие дома, а Вы живете в столь тесной квартирке.
— Помилуйте, Федор Андреевич, ночь на дворе, какие преступления, а тем более государственные, я могу совершать? — ветер пронизывает даже вглубь костей.
— Конечно. Обещаю. — вот он момент истины.
Я оказалась в коридоре, долго брела по нему, прежде чем уперлась в лестницу — добротную такую, каменную, с резными дубовыми перилами. Поднялась на добрых два десятка ступеней, толкнула тяжелую дверь, зажмурилась от яркого дневного света и лишь через несколько секунд открыла глаза.
— Поговорили мы о падении нравов и общей весенней одержимости.
— А плохо то, что у нас теперь нет свидетельств того, что Вы вернулись в прошлое.