Тенька рыкнула довольно, облизнулась. И за мальчишкой потрусила. Я же говорила, что она за молоко душу продаст, а этот паршивец ее каждый день поил, видимо… А я на стену откинулась и задумалась.
– Вам показалось, – не глядя на него, бросила я и пошла к двери. – Не беспокойтесь.
– Не старайся, ведунья, нет у тебя силы, чтобы с нами бороться. Твоя сила от земли да света, а здесь их почти не осталось.
– Хорошо мне с вами, Вересенья. Так хорошо, что даже страшно… И я почти рад, что нежить проснулась. А у вас глаза голубые, – удивился он, – и косы… рыжие.
– Сказок, – усмехнулся он. И легко шагнул во двор. Дом мигнул бликами стекол, и калитка не скрипнула, пропуская гостя. А я задумалась. Он подошел к порогу, и синие глаза оказались вровень с моими, хотя и стояла я на ступеньках. Ростом предки путника не обидели. Да и на ширину плеч не поскупились. Такой и кабана кулаком свалит!
– Одинокая, – мягко сказал Ильмир. Синие глаза снова стали задумчивыми.