Мужик завозился, но требуемую позу принял.
Но всё равно, Пётр присел за ограждением спуска в подвал, осмотрелся и прислушался. Нет… тихо тут всё. Ну, как тихо… так же, как и везде. Ветер, деревья поскрипывают, где-то лязгает какая-то железяка. Монотонно так, видать, тем же ветром и шатает её.
Давай, родной, высунь рыло… мы тебе его враз разукрасим. Красивыми красными кровяными разводами и отвратительными дырами от картечи в упор. А что поделать, нет в жизни совершенства! Кровь отчего-то сама по себе наружу не течёт, требуется посильная помощь в виде картечного заряда, чтобы сделать нужную дырочку. Тут все сначала стреляют, а потом уже думают – я тоже не исключение. Как-то мало меня греет тот факт, что над моей могилой скажут проникновенные слова. Типа: «Эх, мужик, извини – не вовремя ты мне под руку подвернулся…»
Это ещё не делало стрелявшего автоматически союзником, но какие-то теплые чувства к нему уже появились.
Правда, часть осколков при этом уходит в землю, часть – бесполезно улетает к звёздам. Однако, судя по тому, что ни одна из них ещё не рухнула с небес, осколки до них не долетают.
Удары в дверь прекратились, зато стрельба возобновилась с новой силой. Ну и хрен с вами, пулями вы эту дверь сразу не снесёте…