Да уж, лучшего определения мужчины Елена Андреевна еще не слышала. Но — пора подавать сладкое. Она, вздохнув, сделала серьезное лицо и вошла в столовую.
— Казенный заказ, дороге поручено из-за прекращения навигации по Дону и Волге обеспечить ежедневно пять полных эшелонов угля на Тамбов, Рязань и Тулу. Всего — полста эшелонов за десять дней.
— Не прибедняйся, нехимик, а подумай, куда нам девать четыре миллиона пудов чистой окиси железа. Впрочем, можешь не утруждаться произношением надуманного, я уже прочел твою мысль и готов выстроить и металлический завод. С детства, понимаешь, люблю строить железоделательные заводы, в особенности если кто-то даст мне на это дело шестьсот восемьдесят тысяч твоих рублей. Но это — только на завод, поэтому для рабочего городка ты мне еще отдай Чернова на пару месяцев. Чернова на пару месяцев — раз, Чернова на пару месяцев — два…
Вкус у мелких легких скорее все же хлопьев, чем гранул мне определить не удалось. Не было его, вкуса.
После того, как люди Евгения Алексеевича "прошлись по цепочке", риск для большинства руководителей моих предприятий вроде как снизился. Но — поскольку ближе к концу этой цепи оказалось парочка довольно высокопоставленных французов — Николай тихонько отменил свой указ насчет "в прочих начинаниях помогать". Впрочем, пока только этот — и Сахалин остался у меня под управлением, да и договоренности, достигнутые со Степным генерал-губернаторством, остались в силе. Заодно и фон Плеве, неожиданно ставший премьер-министром, расположения ко мне приобрел — похоже, Саратовский губернатор его симпатиями все же не пользовался. Конечно, никаких прямых доказательств моего причастия к исчезновениям или странным самоубийствам группы подданных и иностранных граждан у царя не было — ведь даже Войцех Ходецкий в ночь после покушения умер в полицейском участке "от контузий, нанесенных взорванной им бомбой". Но видимо у жандармерии были какие-то свои мысли по этому поводу, и они до императора дошли.
— Об чем смеемся? — поинтересовался я, заходя в кухню.