Триста тысяч рублей в день, кроме воскресений. Нет, все же сто пятьдесят тысяч долларов. Нет, сто семьдесят тысяч бушелей кукурузы. Триста тысяч пудов…
— Александр Владимирыч, извиненья просим. Неправы мы были, насчет денег… Возьми обратно детишек в помогальники. Бес попутал, истинное слово, плату с тебя просить. Твоя правда — ты детишек и кормил, и хоть какому делу учил… Только вот где ж я возьму деньжищ-то? Может так сговоримся — зерном возьмешь? Есть у меня зерна маненько. Али еще чем — а не набрать мне денег-то… — голос его был заискивающий, но глаза были такие хитрые-хитрые.
— Извините, не подскажете, где тут городская типография?
Володя Чуев, сразу после того, как из Саратова стал массово поступать каучук, наладил по моей просьбе и выпуск резиновых шлангов. Двухслойных, с кордом из дратвы — они спокойно выдерживали давление до десяти атмосфер. Но — тяжелых, конечно. Зато в час он их мог делать по пятьдесят метров.
Три рубля — это уже не просто деньги. Это — серьезные деньги. Пока что с общепитовских доходов мы купили только дюжину яиц, поскольку лук я давно уже с запасом на рыбу наменял, масло — тоже было, а уж муки — так просто завались. Не совсем завались, конечно — но дней на десять такой торговли хватит. Успеем еще купить.