Нет, мне не сказали, куда я могу засунуть свои идеи — оклады я на полигоне платил более чем щедрые. И даже не посмотрели, как на идиота, что было удивительно. Но очень вежливо и в предельно корректных выражениях выразили сожаление о том, что "на бескрайних просторах пустынной Австралии у гражданских людей, пусть даже и с высшим образованием, формируется странное впечатление о современной военной науке". После чего меня, пусть и в самых общих чертах, в оную посвятили. И сказать, что я охренел — значит не сказать ничего.
В день отплытия, уже в Феодосии, получил я письмо и от Арсеньева. Дмитрия Герасимовича тоже отзывали с поста губернатора Перми и отправляли на пост градоначальника в Одессу. В письме Арсеньев выражал уверенность, что теперь мы сможем видеться чаще, поскольку на меня у него уже появились определенные планы. А еще он сообщал — в качестве забавного анекдота — что теперь и он, и я оказались в Перми увековечены: там появилась Александровская площадь и Арсентевская улица.
— Маш, твоя машина для выделки стеклянных палочек-трубочек на ходу?
— Камилла, солнышко, сколько тебе на этот раз надо? Я куплю тебе все что ты захочешь — но только после ответа на мой вопрос и, возможно, не сразу.
— Стандартных, на двести сил. Павлищев их аккурат по штуке в день делает, так что и на траулеры хватает, и на "амазонки" уже поставили.