- Так вы у нас, фройляйн Званцева, еще и ворожить изволите на досуге?
- Ох, Генрих, я прямо чувствую, как твой сарказм меня разъедает. Хотя ты прав, молчать уже не имеет смысла...
Хорошая девка выросла. Красивая, прилежная, добрая. Премудрости ведовские освоила. Силу копит, но без избытка. В самый раз, чтобы жить спокойно. Чтобы не вышло так, как у бабки с мамкой, у которых дар через край плескал, а счастья женского не досталось.
Он поднялся по лестнице, Генрих следом. Сладкий запах с каждым шагом усиливался. Генрих почувствовал, как сердце забилось чаще. Приостановился, сделал глубокий вдох и заглянул в коридор.
Зато при взгляде на Сельму становилось не по себе. В ее янтарных глазах таились темные проблески, а по лицу пробегали тени.
- Это когда пастушка и рыцарь. А само слово - из окситанского языка.