Защитные символы на коже у Генриха жгуче саднили, и это радовало - боль немного отвлекала от осознания того факта, что он только что убил человека. Наверно, лишь благодаря этим рунам он до сих пор умудрялся сдерживать приступы тошноты.
Бертольд сразу нашел общий язык с церковным реформатором Марком Рюттелем. И заявил, что ему, королю, не нужен императорский титул, требующий благословения папы. Ведь главное - не титул, а суть.
- Может быть, ты научишься, - король невесело усмехнулся. - Она ведь поделилась с тобой силой, ты помнишь? И будет у нас в роду рыжая волшебница, вся в веснушках.
- Вы о показаниях Генриха? Боюсь, что да, ваше превосходительство. Не знаю, что конкретно он успел сообщить, но красиво врать - не его конек, вы же знаете.
- Снова мимолетное ощущение. Но слишком слабое, будто отраженное от чего-то. Нет, вас тут не было, это ясно. А была... как это сформулировать?.. словно бы мысль о вас. Только не переспрашивайте, я сам пытаюсь понять. Главное, что к убийствам вы непричастны - теперь я стопроцентно уверен. В этом смысле можете работать спокойно.
Лошадь, понукаемая возницей, потрусила прочь от вокзала. Роберт фон Вальдхорн поерзал на деревянном сиденье, пытаясь устроиться поудобнее. Правой рукой облокотился на бортик, а левую положил на кожаный саквояж, который уже успел нагреться под солнцем и лихо сверкал латунными пряжками.