– Партия большевиков и советское правительство учат нас, что у пролетариата есть классовое сознание и интернационализм. А значит, вражеские солдаты – такие же пролетарии и трудовое крестьянство, как мы, и готовы прийти к нам, своим братьям, на помощь… – тут он под чуть насмешливым взглядом Белова смешался и закончил скомканно: – А вы – «убивать»… Вот…
Он снял шляпу и пригладил волосы, а потом снова нахлобучил «трильби», стараясь усадить головной убор поглубже, чтобы случайный порыв ветра не мог его сорвать. Смирнов направился к нему: уходить лучше двойками. Он зашел в ярко-красную телефонную будку возле вывески с надписью «Лучший чай Цейлона». Там, в неприметной кондитерской, сейчас уже готовятся…
«Господи, да что они – всей страной отморженные на голову?!» – тоскливо подумал Сашка, глядя, как вскочили группенфюрер вместе со своей спутницей; несколько молодых парней и девушек, шедших куда-то мимо забегаловки, остановились и вытянулись по стойке «смирно», поднялись несколько пожилых рабочих. А чуть помедлив, следом встали их жены…
Вот разобьем врагов, и он поедет в СССР. Он уже начал откладывать деньги на билет. Целых восемь лир двадцать пять чентезимо накопил! Вот он приедет в СССР, найдет Нину, посмотрит ей в глаза и скажет ей: «О, Боже! Как я тебя люблю, дорогая!» Эту фразу он уже наизусть выучил: «O, blia! Ja vas davai lubit’ devocckai!» Гверецки, правда, говорит, что произношение еще хромает, но это ведь не страшно: он выучит и будет произносить эти слова как настоящий русский. Вот только старикашка Альцо никак не хочет понять, что для такой встречи просто необходимо иметь медаль. А как ее получить, если тебя только в секрет и пускают? Вот тот-то и оно…
Военврач 3-го ранга Л. Б. Гиндин, служивший до пленения в 160-м полку 18-й дивизии 6-й армии советского Западного фронта, рассказывает, что поляки прежде всего «выискивали среди пленных жидов и комиссаров. За выданных обещали хлеб и консервы. Но красноармейцы не выдавали».