Унизительной казалась вся эта поездка, унизительным казался этот мир. Многие — и я среди них — предпочли бы умереть, но не видеть такого финала. Они дошли почти до самого сердца Светлого Леса, до Великого Древа. Владыка решил склонить голову, принять позорный мир, признать границы там, где дикие требовали изначально, и за эту гибкость его можно уважать. Можно, но у меня не получалось. Наверное, именно поэтому он — Владыка, а я просто вынужден до конца исполнить свой долг, следуя присяге. Как обычно.
Я же с некоторым недоумением поймал себя на мысли, что это известие меня совсем не шокирует. Удивляет, озадачивает, да, но в глубине души я был уверен, что босая целительница в рваном платье — фигура гораздо более значительная, чем может показаться на первый и даже на второй взгляд. Не настолько, но… Мелькнула ироничная мысль, что способных оспорить право старшинства этой светлой нет не только по эту сторону окна, но и по другую, и вообще во всем Зеленотравье едва ли найдется кто-то старше и высокородней первой дочери первого эльфийского Владыки.
— Да идем мы, идем, — раздраженно проворчала Тилль, а я, отстранившись, открыл дверь.
— Здравствуй, — едва заметно кивнула Вириталь, скользнула по мне любопытным взглядом, но потом вновь решительно подняла глаза на отца. — Как ты здесь оказался?
— А сам не можешь? — удивленно вытаращился на темного Валлендор, отводя взгляд от сидящих детей. Танагриаль рассматривала местного правителя с недоверчивым удивлением и затаенным восторгом.