Кажется, она окончательно взяла себя в руки и предстала перед нами… собой. Взрослой сильной женщиной, матерью семейства. Я сейчас рядом с ней почему-то почувствовала себя несмышленой девчонкой, буквально — ровесницей Танагриаль.
Просторной комната казалась исключительно ввиду скудости обстановки. Кровать в углу ненамного шире больничной койки, на окнах — старые занавески, пыльные и залатанные. Вплотную к одному из подоконников пристроился большой старый сундук, в простенке между окнами — широкий прямоугольный стол, накрытый неожиданно свежей и аккуратной вышитой скатертью, в углу — полупустой шкаф с книгами.
— Подожди, а куда мы идем? Ты же вроде в той стороне обитаешь!
Позор на мои седины, но именно последний аргумент был решающим.
Я поначалу даже не сообразила, что уже не одна в круге света: прикосновение сильных горячих мужских ладоней, тепло чужого тела рядом оказались настолько уместными и так ровно легли в пламенный ритм танца, что, казалось, сама музыка воплотилась рядом со мной, чтобы в нужный момент поддержать и продолжить мое движение.
— Не говори глупостей, — тихо возразила Тилль, оставила свое занятие и вновь подалась ко мне, обнимая. — Я ни о чем не жалею. Ну и, кроме того, — в голосе отчетливо чувствовалась улыбка, — мне недавно предложили взять тебя в качестве военного трофея. И эта идея чем дальше, тем больше кажется мне заманчивой.