Сложив руки на груди, я некоторое время слушала этот бред, исторгаемый страдающей расстройством расщепления личностью, а потом кашлянула, привлекая к себе внимание.
– А-а-а, – заулыбался пацаненок. – Это он с тобой водиться начал, да? Ты его испортила. Это хорошо, он теперь настоящий.
– Она и раньше была принцессой, даже когда лежала в люльке, сморщенная как печеное яблочко. Сам так говорил, не я!
Примерно такая же реакция была и у учителя, вдалбливающего в нас знание старинных рун.
Дальше было дело техники. Мы завели тетради и всех, кто к нам подходил, записывали в списки по названиям реальностей. Таких студентов, к слову, оказалось очень много, народ проникся ситуацией и трагедией Мишки. По итогам этого учета перед самым окончанием экзаменов мы раздали по одному амулету, чтобы они разъехались в разные края.
– Магистр Новард, можно? – спросила я, входя в его кабинет. – Мне сказали, что вы меня звали.