Сказать по чести, когда я был маленьким, я вовсе не считал ее строгой. Если сравнивать с мамой, так она и вовсе баловала меня. Бланка стала вампиром всего за несколько лет до моего рождением и еще не успела смериться с тем фактом, что у нее самой детей никогда не будет. Потому свой материнский инстинкт она направила на меня. Лишь позже, съехав из их дома, я осознал, насколько у нее была твердая рука и насколько искусно она выдерживала ту грань между строгостью и вседозволенностью, что я, с одной стороны, не чувствовал себя особо ущемленным, а с другой — не сел ей на шею. Попав к эльфам, которые пичкали меня этикетом и кучей других благородных искусств, но совершенно не представляли, что со мной делать в оставшееся от занятий время, я не единожды с особой теплотой вспоминал о годах, проведенных в доме Людовика и Бланки. Эти годы я считал едва ли не самыми счастливыми в своей жизни. Ну, после тех лет, что я провел с мамой, конечно.