Лениво начертив руну возврата, я поймал ребристую рукоять. На душе было гадко – никто не любит проигрывать.
Я потянулся к дуэльным клинкам, но, разумеется, их не было.
Я попробовал это сделать. Когда понимаешь, что находишься в чужом сне, начинаешь невольно играть по правилам чужого воображения. Мой наставник любил повторять, что человек ко всему приспосабливается.
Мощные колеса в каучуковой оболочке шелестели по мостовой. Металлические и деревянные обода запретили еще в прошлом веке – они разрушали брусчатку. Рикш и владельцев паробусов, отказавшихся ставить шины, обложили непомерными податями.
– У нас нет выбора. – Коэн направился к двери. – К тому же вы на меня работаете. Я плачу не за суеверия.
Мы двинулись по узкому карнизу к двери черного хода. Затем – по винтовой лестнице наверх. Сытый зверь транслировал в пространство волны спокойствия и умиротворенности. Девочка ждала нас в гостиной. Она успела одеться по-походному. На плече – тканая сумка с причудливым орнаментом.