Ага, особенно если его получали пару веков назад в кадетском корпусе, чуть не добавила я.
Если падальщик так резво взял след, значит, противник слабее, на более сильного он не стал бы охотиться, чувство самосохранения у Веника такое же острое, как и все остальные.
Новая стежка уводила на северо-запад. Я почти на месте перехода, уже видно, как прозрачный воздух густеет и сворачивается в белые спиральки, стекая ниже и ниже по дороге. Самое время собраться, и пусть в животе образуются льдинки, царапая острыми краями и причиняя совсем не мифическую боль, им плевать на твой самоконтроль. Так, теперь вспомнить какой-нибудь навязчивый мотивчик. Простая мелодия тут же ввинтилась в мысли. Отлично. Я готова. Я пошла.
— Не знаю и мне все равно, — он продолжил движение, — уже скоро.
— Не может пойти, — я сцепила руки, — ей сейчас не до вас.
Я нащупала рукой ближайшую стену и пошла вдоль нее. Под пальцами неровность грубой необработанной породы и холод. Пещера уходила все дальше и дальше, и я уже не думала, что прогуляться по подземному лабиринту было хорошей идеей, когда стена под пальцами неожиданно обрела скользящую гладкость и теплоту. Я направила на нее свет экрана. В этом месте породу долго шлифовали, до стеклянной гладкости, до блеска, до разбегающихся по подземелью лучиков, будто расчищали холст, чтобы потом нанести на него круг. Вплавить в него. Толстая полоса углубления в породе, загнутая в кольцо. Я провела пальцем по окружности: та же шлифовка и гладкость, но на пару сантиметров глубже. В круг вписан знак интеграла, лежащего горизонтально. Эмблема здорово напоминала клеймо.