— Слава святым, — закричала я и потянула, — вставай немедленно! Ишь чего удумала! У тебя же яйцо!
— Кто сказал? — спросила я у Милы, не обращая внимания на оскорбления, девушка расстроена, ее можно понять.
Больше я не оборачивалась, лесник молчал, переступая с тихим шелестом с одной ноги на другую. Другой бы давно махнул рукой на меня и вернулся назад, но этот все топтался и топтался. Уж не знаю, что тому причиной: неспокойная совесть, так некстати растревоженная воспоминаниями о пропавшем Матвее, о детских обидах и дразнилках, или долг лесника, взрослого и ответственного человека.
— Курва, — рявкнул бритый. — Вяжи грабли, Сизый.
Актуальный вопрос, особенно если учесть, что пришли они вместе, и староста покинул нас пять минут назад. Хотела бы, давно бы сдала. Но не спросить я не могла.
— Вот вам еще работа, — обрадовала я Бориса, когда столик оказался в гостиной.