Рыжеватые волосы, кудрявый чуб, серые с голубым отливом глаза, задорная россыпь веснушек на носу и щеках. На плечах старый мундир, который он никак не хотел менять на более удобную одежду, сапоги, портупея с шашкой, при мне хранитель ни разу не обнажал оружия, оно и понятно, дураки, готовые тягаться с его силой, забредают к нам не часто.
Осознанно я шла, наверное, около получаса. Потом стала отключаться, впадать в какой-то странный болезненный транс. Тело двигалось без участия головы. Я не выбирала направление, шла по наитию, воспоминание, как менялся пейзаж, остались расплывчатые. Я шла медленно, монотонно и очень больно. Наверное, чтобы защититься от этой боли, мозг и стал отключаться. Конечно, двадцать километров я не осилила, свалилась часа через три. Если кто и встал на мой след, то решил не связываться с больной добычей, боясь заразиться. Спала плохо, но долго — остаток дня и всю ночь. Снилось черт-те что. И даже холод и боль не смогли разорвать пелену полусна-полубреда.
— Конечно. Тут все их знали. Единственные люди, достаточно ненормальные, чтобы поселиться у нас. Вроде тебя. Сергей, кстати, плохо кончил.
Переход преодолели без проблем, Игорь спал, а Мила лишь охнула, что не могло не радовать, ловить испуганную молодую мать в non sit tempus было бы проблематично, но обошлось. Хорошо, что первый раз большинство впадает в ступор, но двери я на всякий случай заблокировала.
— Светка? Целительница? — Я вспомнила слова феникса.
— Не зли меня, ведьмак, — почти зарычала явидь.