– Не надо! Не надо… сейчас! – Голос Маши сорвался, и она снова задрожала. – Я теперь здорова, заработаем много денег – ну их к чертовой матери! Сдохнут, когда-нибудь все равно сдохнут!
– Машенька, это глухомань. Кто будет следаком, как дело повернет – одному богу известно. Могут сказать – зачем убивал? Они же вашей жизни не угрожали? Ты знашь, скоко людей сидят на зоне за превышение самообороны? Не знашь? Много. Парень учился бросать ножики, заранее их готовил. Зачем? Хотел каво-то убить? Вот и убил. Ну и? Пойдет на зону, как миленький. Ну да – срок скостят, он же инвалид. Опять же – эти отморозки деньги шакалили. И все равно – скажут, что он не должен был подрезать козлов. Что покарать преступников – дело ментов, что ето самосуд, и… в общем – лет пять точно дадут. Может, семь. Тебе это надо? Ему это надо?
С Мишкой она тогда больше не общалась, кроме как по делу.
Может, в этом и есть секрет, как некроманты могли создавать живых мертвецов, неотличимых от живых! И мы ничего об этом не знаем, кроме слухов, сказок, легенд, дошедших через тысячелетия!
Маша отпрянула от Олега, пересела на табурет. Зоя Федотовна слегка улыбнулась.
– Привет, Катенок! – Маша обнялась с девушкой из регистратуры, и та заговорщицки утянула гостью в угол, за столик, покрытый белой вытертой простыней.