— Риск существует всегда. И нам представляется, взяв на благое дело, граф Ломоносов не станет пускать на иные цели. Его слово дорогого стоит.
— Не хочешь покричать: «Слово и дело»? Или ты просто ори погромче, а слуги сами сбегают в Тайную канцелярию.
Естественно, Вельяминова и охрану коммуникаций (добрых двадцать тысяч) «случайно» забыл. Потому нельзя верить мемуарам, автобиографиям и донесениям из архивов. Причем независимо, победа или поражение. Врагов считаем до последнего обозника возле ханского дворца. Своих — исключительно идущих в атаку.
Возможности очень быстро уловили, и потек ручеек ко мне на поклон и даже в школы казенные. Я же не запрещаю все эти библейские премудрости изучать и даже на родном жаргоне, но после арифметики, географии, чистописания и истории на русском. Попов с кадилами туда не допускают. Как можно меньше запретов, как можно больше свободы. Тоненький ручеек, но пошел. Двое сегодня уже числятся в коллежских асессорах, добрая дюжина в титулярных советниках. А ведь этот ранг уже дворянский.
— Признайтесь, Михаил Васильевич, вы думали об этом раньше!
Эти сказки стоило бы рассказывать кому другому. Мне лично пришлось подгонять в очередной раз неизвестно почему заосторожничавшего Ласси. Во всей Восточной Пруссии было всего три крепости: Пиллау, Мемель и Кенигсберг. Сколько-нибудь важное значение имел только Кенигсберг, защищенный непрерывным поясом укреплений с тридцатью двумя бастионами, цитаделью и отдельным фортом Фридрихсбург.