Вообще-то красное вино даже в нашем возрасте полезно в малых дозах, но выжрал ее содержимое вовсе не я, а пристав Игнатьев. На мою долю оставалось грамм полтораста, не больше. Только объяснять я это не собираюсь. С какой стати оправдываться?
— Пожалуй, все четыре будет, — без особой уверенности возразил я. — Считая с работающими на полотняной фабрике и мельнице. Людей и то не упомнишь. А ты про количество монет желаешь знать.
— Ночь была длинная, — сказала Екатерина задумчиво. — Сидела и размышляла о своем месте, о России и о вас, Михаил Васильевич. — И вдруг спросила резко: — Вы ведь давно планировали устроить зачистку в Швеции?
К сожалению, именно к такой категории и относился наш скоропостижно скончавшийся государь. При первом знакомстве он практически всегда производил самое приятное впечатление. Замечательная память, немалая усидчивость, он до последнего времени не имел штата канцелярии и разбирался с бумагами самостоятельно. При этом только незнакомые с ним могли поверить в доброту и отзывчивость. Огромное, ничем не оправданное самомнение, мелочность и гордыня, замешанная на прежних обидах и выдуманном пренебрежении. Он был с рождения везде и всегда третий, и это, видимо, жгло всерьез.
— Именно, и еще кого потребуется, вплоть до армейской команды, и начнете чистку сначала в Петербурге, затем и в Швеции. Там ведь ваши бывшие подчиненные Лебедев и Брандт обретаются?
Мне очень хотелось заявить: на Бога мы уповаем, но лучше подсуетиться самому. А от употребляющих эти слова желательно требовать весомые доказательства любых утверждений. Промолчал, естественно.