— И твое влияние на императрицу благодаря случайно доставшемуся месту еще в детстве было огромно.
Вот принялся хлебать воду, налив из хрустального графинчика в стакан. Между прочим, саксонского производства посуда. Раньше мои изделия стояли. Намек? Да ну. Не столь глубоко плавает. Просто в сердцах избавился от прежнего набора, чтобы не видеть клейма. Да, не в самое удачное время я попал на прием. Настроение у него не ахти.
И второе утверждение пока никто не опроверг: «Тот или иной фактор может считаться причиной заболевания, если удовлетворяет по крайней мере трем условиям: присутствует в заболевшем, может быть выделен из заболевшего и способен передавать болезнь при введении вторичному хозяину». Правда, Павел тихонько поправляет, надо писать дополнительно «животного» вместо просто «присутствует» или «заболевшего». Это мелочь. Человек тоже животное, и принципиально мои слова не опровергаются. Некие тонкости, не столь важные. Тем более обе словесные формулы выведены самостоятельно, без чужих идей.
— Вот и прекрасно. Пойдем, — позвал я Потемкина.
— Сорок копеек с души мужского пола. — Уж данный момент я хорошо проработал, не зря в свое время консультировал по поводу Российского Государственного банка и перевода заложенных имений под руку государеву. — В 1745 году был увеличен до пятидесяти пяти копеек, оброк с дворцовых крестьян, формально также равнявшийся сорока копейкам, в 1743–1750 годах составлял в среднем шестьдесят семь копеек. В 1755 году вырос до одного рубля с души мужского пола, а в 1762 году — до рубля и двадцати пяти копеек. В 1761 году оброк государственных крестьян увеличен до одного рубля. А в частном имении и до двух доходит.