— Парень он не трусливый и крепкий. Вот и сделай из него настоящего человека. Не надо беречь, ничуть не лучше остальных. Поручи картографию, он этому учился.
Я даже передал ему основные контакты с купленными газетчиками и жадными пэрами. На месте удобнее разбираться. Дипломат восемнадцатого века личность достаточно скользкая. Он вправе вербовать себе открытых сторонников и тайных осведомителей. Примеров подкупа официальных лиц самого высокого ранга несть числа. Такие вещи вообще никого не удивляют. Иным российским министрам иностранные государства до меня платили регулярно немалые суммы. Почему нельзя провернуть обратное? Еще как можно! Как минимум дважды я сумел повлиять серьезно на английскую политику, поработав с оппозицией и газетами. Денежки тамошние кадры любят ничуть не меньше всего остального человечества и родное правительство сдавали за милую душу.
— Лошадью вашей займутся мои люди. Отведут, куда укажете. — Я направился к реке. Еще чуть-чуть, и подвалит паровое судно к пристани.
— Это действительно страшная книга, — не задумываясь сказала Софья. — И не сценами сражений или казней, будто срисованными с реальности. Сами люди, их судьбы, царское повеление, когда страдают тысячи и безоглядно льется кровь. Необузданные нравы, дикие страсти. Народные заступники или бандиты, или грабители — твои герои?
— Шифр так сложен, что без особой инструкции невозможно им пользоваться, — пояснил я. — На самом деле их два. Одним пользуются в Париже, вторым здесь, и оба отнюдь не просты. На месте легче разобраться под руководством нашего… э-э-э… информатора. Кроме того, важно было наладить личные доверительные отношения, передать запрошенные суммы из рук в руки.
Пятый из скольких-то там детей саксонского полковника подался на службу к герцогу Брауншвейгскому и приехал в качестве пажа с Антоном Ульрихом в далекую снежную Россию. Будучи с тем хорошо знаком и служа в полку, шефом которого являлся принц, стремительно рос в чинах. Поучаствовал в обеих турецких и Силезской войне. Командовал не хуже и не лучше иных, ничем особо не выделяясь, но благодаря знакомству наверху стал личным адъютантом и генералом. Писать по-русски Карл Фридрих Иероним так и не обучился, предпочитая диктовать приказы писарю, зато говорил очень прилично.