– Угу. – Я бесцеремонно отпихнула его с дороги и прошла в дом. Рест тут же захлопнул дверь и тщательно задвинул засов, даже за ручку на всякий случай дернул, проверяя.
– Дриады не эльфы, они говорят именно то, что хотят сказать, – продолжал беспокоиться Мрак. – Может, они от нас что-то скрывают?
С разбегу перемахнув забор и от избытка чувств (как сорвавшаяся с цепи собака, честное слово!) сделав несколько высоких парящих скачков, я напрямки, как по нитке, помчалась сквозь лес. Вот интересно: и подушечки лап, и человеческие пятки безволосые, чуткие, но первые ледок только задорит, а шерсть, хоть и развевается, сохраняет тепло намного лучше самого толстого тулупа.
Та-а-ак... Прекрасно. Дивно. Изумительно. Полумрак незнакомой комнаты, вернее – гончарной лавки с разложенными на полках товарами, разгоняемый единственным факелом. Левый висок саднит и зудит одновременно, кровь жесткой коркой запеклась до самой шеи, позволяя открыть глаз только наполовину. Ноги по отдельности привязаны к передним ножкам стула, руки заведены за его высокую спинку и заложены в колодки (судя по нестерпимому жжению в запястьях – серебряные, еще и с колдовскими рунами), а вся конструкция для верности обмотана веревкой, причем так туго, что места для вдоха почти не остается.
– Прошусь на ночлег. А у тебя другие планы? – Я наклонилась, избавляясь от лыж. На утоптанном в лед, едва припорошенном снегом пятачке у ворот они снова обнаглели, норовя переплестись на манер той лозы в лапте.
– Ой, запомнил! – неподдельно обрадовалась малявка. Мрак и Рест сдавленно захрюкали в кулаки, даже конь ехидно задрал верхнюю губу.