В память об обильном завтраке (а также более чем калорийной еде прошлой недели) скудно заморил червячка плиточкой пеммикана, да чуток пожевал, чтобы сбить аппетит, пестиков — молодых сосновых побегов. И пристроился к теплому стволу — оплетать в сетку кистеня подобранный в речке камень-голыш весом в добрые полкило. Сдаваться ни чекистам, ни их четырехлапым коллегам-зверям я не собирался при любом раскладе. Года в тюрьме оказалось более чем достаточно для понимания — двадцатые годы не просто жесткие, они откровенно жестокие, тут нет места моральным нормам 21-го века. Сочувствие в ЧК проявляют исключительно к своим, заметно реже — к «социально близкой» уголовной шпане, у которой есть хороший шанс отделаться десятком гематом да парой лет к сроку. Каэров типа меня гэпэушники и их прихвостни для начала избивают до полусмерти, а потом показательно, мучительно достреливают на глазах всего лагеря.