— Нет, товарищи, так не пойдет, — быстро вмешался Яков. — Мы лучше «ваньку» возьмем!
Уж воистину: как следует поскреби русского монархиста, обнаружишь фашиста. Конечно, господину Шульгину во время бешеного взлета популярности Муссолини позволительно ошибаться. Не завелась покуда на планете жуткая память о Второй Мировой, поэтому воспринимается данная идеология совершенно нормально, в ряду прочих — где-то между монархией и демократией. Переживают лишь коммунисты, они видят в фашистах одновременно и свое зеркальное отражение, и антагонистов — то есть наиболее опасных политических противников.
— Tomorrow at five you shall be here. All you need is your own body!
Скоро подоспело новое развлечение. Едва мы миновали широкий, больше похожий на парк бульвар, как напротив наглухо заколоченного павильона «Узбеквино» уперлись в самую настоящую дорожную пробку. Развороченные дорожными рабочими для ремонта, но, вероятно из-за погоды, брошенные «как есть», булыжники мостовой изрядно сузили дорогу. Да так ловко, что груженый кирпичом ломовик не вписался в габарит и умудрился стряхнуть какого-то парня с задней подножки попутного трамвая, к несчастью, под тележное же колесо. Катящийся сзади форд с недовольным писком клаксона заблаговременно принял влево, погромыхивая перевалил через рельсы… и тут же впилился во встречную коляску. Сзади в кучу наддал жара крестьянский битюг, в телегу которого с треском затормозил, скользя наискосок по склизлым камням мостовой, чей-то роскошный белый лимузин. Через несколько секунд стены окрестных домов содрогнулись от дружного мата.
— Tomorrow most likely, — автоматически отшутился я и, повернувшись, продолжил «не для всех»: — Прости приятель, но, честное слово, мне с тобой хватило и одного раза!
Свобода, не поспоришь. Но почему-то в лесах Карелии она ощущалась куда более полно.