— А ты ничего, похорошела с тех пор, — сделал вывод начальник лагеря. — Эй, кто тут командует? Она со мной пойдет, запиши!
Впрочем, сколько бы ни было, топтаться без дела в проходе глупо, соседи не замедлят подумать «нехорошее». Поэтому я не стал мешкать, а поплелся вслед за разбудившим меня парнем. Против ожиданий, входная дверь в барак оказалась заперта снаружи, зато в тамбуре стояла бадья для нечистот, в которую одновременно справляли малую нужду двое каторжан. Один из них, судя по всему из соседней секции, ухмыльнулся в пародии на приветствие и, не отрываясь от процесса, подвинулся чуть в сторону — освобождая место еще и для меня. Ох, где же ты, комфортабельная, щадящая интеллигентское самолюбие Шпалерка!
Заслужил ли он персональную пулю в затылок?
Стоит ли жаловаться на качество реквизита? За несколько месяцев совместного путешествия я успел полюбить милую привычку моего спутника проводить каждый день как последний, а значит выбирать только лучшие решения, не слишком заботясь при этом о цене. Поэтому ничуть не расстроился, когда для покупки билетов в родном городе он обратился в отдельное окно кассы, приметное, кроме скромной таблички «управление спальных вагонов прямого сообщения», совершенно невероятным для данного места и времени отсутствием очереди.
Что оставалось делать? Несчастный отец ушел, просто так, во мглу и холодный весенний дождь. Провидение хранило, не дало заплутать, отвело патрули, но оказалось бессильно перед потерявшими человеческий облик людьми. Арестовали Авдеича прямо у дверей покойницкой, даже не позволили в последний раз посмотреть на дочь. Лупасили свирепо, оборвали ухо, выбили глаз, сломали несколько ребер и размозжили ступню. Потом, как в насмешку, подлечили, добавили к оставшемуся году еще пять, заодно «порадовали» гибелью жены. Так он потерял все дорогое, что у него только было на свете.
— Тащите на валун сволочь! Будет стоять до отбоя!