Тут я впервые осознал не разумом, а всеми чувствами — от обоняния до вожделения, силу и смертельную опасность «соловецкой власти». Накатил ужас от сопричастного бессилия, ведь даже если Курилко начнет отстреливать по одной оставшихся каэрок — сотня озверевших каторжан не бросится разрывать на куски сявок, охрану и самого начальника. Они и я, все как один, до последнего будем держаться трусливого ожидания, надежды, что именно вот этот удар смоленской палки или пули будет последним. Будем покорно думать, что бунт зимой может кончиться лишь гибелью всех участников, да и вообще Татьяна сама виновата, могла бы обойтись без глупой провокации, в конце концов, ее ждала не самая страшная участь, наоборот, сохранила бы и жизнь, и здоровье… от бабы не убудет!