– Сом… сомне… сомневаюсь! – с третьей попытки выговорил я и попытался встать. Не вышло, но голову поднять удалось – уже достижение.
– Ха, Гаврилов, ты, что ли, танкист? Живой, бродяга? Вот так встреча! И Баранов с тобой? Батоныч, глянь, я снова знакомых встретил!
– Тогда… есть одно предложение. По-моему, сильное.
Додумать мысль он не успел: в голове поезда гулко рвануло, и вагоны сотрясла судорога экстренного торможения. Загрохотали сцепки, паровоз издал серию тревожных свистков, противно заскрипели тормозные колодки. Инстинктивно уцепившись за край полки, Гаврилов только чудом не упал. И тут же рвануло снова и снова, второй раз – совсем близко. Тонко звякнув, рассыпались выдавленные стекла, ударная волна сорвала занавеску и наполнила помещение тухлым запахом сгоревшей взрывчатки. И сразу стал слышен гул авиационных моторов, заунывный вой включенных сирен и рвущий душу свист падающих бомб. Авианалет!
– Да, по Калужскому нормально доедем. Я прошлый раз так и ехал. Переход произошел за Клецком.