– Ишшо как паршиво, – поддержал его Никифор, – ети паршивцы разместили пушки без мозгов, а из-за нескольких дурней нам теперь…
Чуть погодя оставшиеся Орловы падают на землю, один – с рассеченным бедром, второй – с проткнутым животом. Князь отходит, поднимает с земли рубаху и камзол, одевается неторопливо… И из рядов заговорщиков следует выстрел, и Грифич хватается за правое плечо.
Большая часть переживала только за собственные судьбы. Слишком многие были связаны с ней дружескими отношениями напрямую или через покровителей и не могли рассчитывать на аналогичное отношение от Петра. Другие просто боялись неизбежных перемен и возможного ухудшения ситуации лично для себя. Более-менее искренними были разве что чиновники и гвардейцы невысоких рангов да слуги, утиравшие слезы рукавами.
Боевые действия на территории порта, по совету попаданца, велись маневренные. Для этого сделали смешанные группы из гвардейцев и флотских, знающих территорию. Ну и получалось неплохо – в нужном месте накапливали силы, били и сматывались, не дожидаясь «ответок». Тактика в большинстве случаев была стандартной – залп из засады, затем Игорь с Емельяном и сержантом Вахромеевым врезаются в ошеломленного противника и «связывают» его боем, давая своим время на перезарядку. Затем еще один залп – и в штыки.
– Из староверов, что ли? – с интересом спрашивает командир. – Табак-то не любишь.
Проведя ночь (как и все предыдущие) на лавке, к рассвету Русин извертелся. Нет, лавка была достаточно удобной – сантиметров семьдесят в ширину, да с постеленным войлоком – нормально, в общем, он и дома спал едва ли не на голых досках. Дело было именно в нервном возбуждении – завтра его судьба делала крутой поворот.