– Вижу, вижу… Погибель бабья… Ладно, повеселимся потом, а сейчас – торжественная часть.
Снова надоевшие переглядывания старшины – они явно строили насчет него какие-то домыслы и замыслы. Пусть Игорь и не был детективом-любителем, но таких вот взглядов было слишком много, чтобы их игнорировать.
– Пугачев Емельян, – отозвался Никифор, перебрасывая с натугой бочонок рома на другое плечо. Такой же бочонок тащил и сержант, но ему вес казался «детским».
Офицеру стало противно, и градус вежливости в разговоре заметно понизился. Ну а когда объявили мазурку, он предпочел выйти из-за стола. Пусть он еще не поправился толком, но раны зажили, и уже неделю как попаданец упражнялся с клинками. По его меркам – выходило позорище несусветное, но по меркам нормальных людей – уровень отменного рубаки.
– Кстати, не могли бы вы взять на себя этот вопрос? Понимаете, хочу, чтобы в спектаклях участвовали и девушки… С дуэньями, разумеется, – успокоил он вскинувшуюся было женщину, с возрастом ставшую изрядной ханжой. Та задумалась, и Грифич «добил»: – Насколько проще станет устраивать браки… Возьметесь?
Наконец Ковальчик попросил всех одеться, и заинтригованные гости пошли за ним по утоптанному снегу. Следом гомонящей, развеселой, благоухающей толпой шли аборигены. Дошли до опушки елового леса, где слуги вручили ружья.