Лагерь этот сворачивался: как понял Игорь, военные выполнили свою задачу – очистить окрестности от неких «татей». С десяток пленных они везли на телегах, были это мужички откровенно уголовного вида, так что парень понял, что «тати» – это попросту разбойники. Кого удалось захватить живым, тех ждал суд и каторга. Хм…
Слегка утоптали снег, осторожно, чтоб не слишком скрипел, постоянно замирая и прислушиваясь к берлоге. Наконец, приготовления закончены, и денщик, перекрестившись, начал жердиной расковыривать снег там, где предположительно находился вход. Делалось это для того, чтобы не ошибиться и встретить зверя в нужном положении. Если же он успеет проснуться, дела могут принять печальный оборот.
– Русского, – лениво ответил тот. Затем вспомнил бабушку-немку и добавил: – И немного немецкого.
К слову, условия содержания оказались очень недурными – уланам было положено пятнадцать рублей в год, плюс доплата продуктами. Часть денег удерживали за все хорошее, да жалование задерживали, да какие-то поборы… Но вообще-то говоря, хватало. После всех задержек, пошива мундира (за свой счет!) и прочих расходов на руках оставалось около пяти рублей – плюс продукты – очень много продуктов.
– Кровь пролита, – ернически сообщает Рысьев, с трудом сдерживающий хохот. И нет, это не издевательство, а положенная формула для такого случая. Но звучит, да…
Свой подаренный (и докупленный) табун попаданец пристроил на царскую конюшню, содержать более трех десятков породистых коней без всяких преференций его «давила жаба». Ну а так – договорился с конюшим и конюхами, и теперь сюда приводили на случку кобыл, отстегивая ему и «компаньонам» денюжку.