– А она подумала, – вмешался граф. Кажется, мы его веселили. – Она стащила у домоправительницы сонные палочки и усыпила пол-этажа.
– Потому что твоя мать не желает подыхать!
Спальня графа была практически спартанской – только узкая, даже без балдахина, кровать, медвежья шкура на полу перед ней и волчья у камина, стол, стул, шкаф. Все. Тщательно оштукатуренные стены не украшали ни картины, ни гобелены. Единственная дорогая вещь – тускло горящий днем магический светильник. Единственное яркое пятно – Галия в лиловом платье. Тимар, перехватив ее ненавидящий взгляд, задвинул меня за спину.
– Вкладывается? – хмыкнул парень. – Это я в тебя вкладываться буду, а он даже медного гроша еще не потратил. А вот спросит с нас на сотню золотых. Ты завтракала?
– Позвольте, ваше сиятельство, – приблизился, как змея по воде, ранее не замеченный мной человек в потертом балахоне. Положил ладонь на мой затылок, заглянул в лицо, снова поводил рукой над теменем. Не то от мигающего света, не то от страха, мне показалось, что его зрачки вытянулись и позеленели.
– Не надо! Не надо, ну пожалуйста! Отпустите меня, господин, я виновата, я больше не буду, я сделаю все, что прикажете!.. Только отпустите… – зарыдала я, упираясь ладонями в его плечи. – Я не хочу, я боюсь!