Сидеть было хорошо. В стойле тихо, прохладно. Но два часа уже прошли, еще немного – и Тим сам сюда придет, проверять, чем это я занимаюсь на конюшне.
– Восхитительно, – прокомментировал он, отхлебнув глоток.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Внутри было душно, грязно, пестро и шумно. На Алане сразу повисли две… м-м-м… дамы, белобрысая, с ярко подведенными глазами, и чернявая, схватившая его ладонь и сунувшая в вырез платья.
Отмокала я недолго. Едва заметив, как мутнеет вода, схватила губку, повозила по ней мылом и начала скрести себя, пока не показалась чистая, светлая кожа. Дольше всего провозилась с волосами – спутанные, забывшие, что такое гребень, лохмы, оказывается, доставали почти до колен. А я и не знала, что они так отросли, раз за разом подвязывая их обрывками ткани. Я даже уши помыла, чего раньше терпеть не могла и всегда уворачивалась, когда мать меня купала.
Позже их перевел мне Алан, когда Рох, изъяснявшийся на райанском с пятого на десятое, потребовал-таки толмача.