— Как будет угодно хозяину, — наклонил голову Хаген.
У Сигрлинн дрогнул уголок тонкого, идеально очерченного рта; и я уже приготовился отразить заклинание, с помощью которого она не преминула бы наказать дерзкого, но… она лишь протянула Хагену раскрытую правую ладонь неожиданно мягким жестом.
Я не стал говорить с ними. Любой ценой надо вырвать, выжечь калёным железом этот гнойник — пока мы с Ракотом не предстанем перед нашими собственными судиями и не станем держать ответ за всё сделанное и несделанное. Однако и это тоже совсем другая история.
Мгновенно наступила полная тишина, звуки утонули в плотной черноте. Тан ничего не видел вокруг себя, лишь голубел его клинок, но и он не рассеивал мрак, а, напротив, словно бы делал его ещё более непроницаемым. Хаген не мог разглядеть никого из своих воинов, не видел, где Ночная Всадница и что с ней. В грудь ему уперлась грубая ладонь холодного ветра, первым проникшего сквозь тёмные тенета и принесшего с собой тоскливое завывание чьих-то нечеловеческих голосов…
Зрелище манило и завораживало, меня тянуло остаться ещё и смотреть, смотреть, отстраненно и безучастно, словно со стороны наблюдая захватывающий и кровавый спектакль.