«Те бы чисто срезали, под корень», – вспомнила я слова работорговца. Верно, уж степняки сумели бы отрезать Аю язык так, чтобы вовсе ничего сказать не смогла!
– Погодите, погодите, – остановила я. – Что он пытался сделать? Неужели и вас поужинать пригласил?
Лауринь будто стряхнул мертвое оцепенение, и это само по себе приятно было видеть. Кажется, он понял, что я знаю о чем-то действительно важном, и теперь желал приобщиться к этому знанию.
– Припомнил… кое-что, – криво усмехнулся Лауринь и покосился на застывшую в ступоре Инору. Ясное дело, разговаривать при ней было нельзя, и он явно прикидывал, как бы половчее выставить ее за дверь.
– Знаете, с ее удачливостью… – усмехнулась я. – Более вероятно, что ей заплатили.
– Не могу сказать, что слишком уж сожалею об этой потере, – заметила я.